На днях мы отмечаем важную военную дату – годовщину освобождения Ленинграда от блокады. Валентина Алексеевна Смирнова – одна из немногих ныне здравствующих блокадников, живущих в Туапсе. Когда началась война, ей было пять лет, она пережила первую, самую тяжёлую зиму в осаждённом городе.
Валентина Алексеевна согласилась поделиться с нами своими воспоминаниями.
Ленинград
– В коммунальной квартире на Васильевском острове был длинный общий коридор, в конце – наша комната. Мама привела меня из садика. Брат Володя – он уже ходил в школу – лежал в пальто и шапке на кровати у стеночки. Я спросила маму: «Почему он спит?» И мама сказала: «Он умер». Это был первый месяц блокады.
Мама и папа работали на радиоаппаратном заводе Козицкого. Папу, технолога, с началом войны призвали в войска связи. Провоевал он совсем недолго. В ноябре, когда брата уже не стало, за мной и мамой приехал на повозке красноармеец и повёз за город. Там стояли два гроба, папин и командира. Солдаты дали залп в воздух и закопали их. 
В детском саду нас держали в подвале. Кормили кашей за длинными столами, а когда бомбёжка прекращалась, выводили на улицу и заставляли бегать, чтобы мышцы не затекали. Мы бегали и плакали.
Помню, мы дома лежим с мамой в пальто, под одеялом, и мама мне говорит: «Валечка, у тебя сегодня день рождения». Это был январь, 24 число. Вскоре мама перестала забирать меня из садика. Через неделю воспитательница вечером взяла меня за ручку и повела домой. Соседка сказала: «А она уже давно не приходит домой с работы». Наверное, где-то по дороге упала и осталась лежать. И осталась совсем одна.
Я почти ничего о маме и не знаю. Вроде бы как она приехала в Ленинград из Тульской области , а родственников её я не нашла.
Майкоп
– Детей посадили в две машины. В первую – пяти-, шестилетних, и меня тоже. Во вторую – грудничков. Мы ехали по льду, я ничего не видела, только слышала, как рвутся снаряды. Воспитательницы смотрели через борт. Одна сказала: «Бомба во вторую машину попала!» Груднички провалились под лёд, а мы как-то проскочили.
Нас пересадили в вагоны и привезли в Майкоп. Как ехали через Ладожское озеро, я хорошо помню: кругом взрывы, мы трясёмся, скорее бы это кончилось. А поездка по железной дороге в памяти совсем не осталась.
Мы прибыли в Майкоп в жутком состоянии – дистрофики, и нас всех сразу отправили в больницу. Жители узнали, что привезли ленинградских детей и пришли нас разбирать по семьям. Среди нас была одна красивая девочка. Её взяли первой. Принесли ей нарядное платьице. И я с завистью сказала: «Конечно, вон она какая красивая, только таких и забирают!»
Но потом я сидела, играла в песочнице, подошла женщина, уже пожилая, лет за сорок, и сказала мне: «Хочешь, я буду твоей мамой?» Я уже знала, что у меня никого нет, и ответила: «Очень хочу!» На другой день она забрала меня к себе.
Они с мужем рыли окопы под Майкопом. Оба их сына воевали. Я начала жить с новыми родителями. А потом оба сына погибли, и я осталась у них одна. По первой фамилии я Яркова, а по приёмным родителям – Запорожцева. Здесь, на юге тоже было не слишком сыто, но с Ленинградом никак не сравнить.
Немцы два раза занимали Майкоп – когда наступали и когда отступали. Но нам лично они ничего плохого не сделали. Один офицер даже, когда узнал, что я из Ленинграда, принёс мне подарки – шоколад и буханку хлеба.
С детьми, которых не успели усыновить до прихода немцев, вышла совсем неприятная история. Воспитательницы отвели их в лес и бросили там, а паёк забрали себе. Там их подобрал наш солдат, вернувшийся с фронта без ноги, нашёл для них брошенный дом и стал за ними приглядывать. Ходил к немцам, просил еду. Когда вернулись наши, солдата арестовали, а детей распределили по детским домам.
Снова Ленинград
– Я заканчивала десятый класс в Апшеронске. Училась на пятёрки и мечтала вернуться в Ленинград. И тут прочитала объявление, что набирают студентов в Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта, на факультет автоматики и телемеханики. Слова «автоматика и телемеханика» мне показались такими необыкновенными, волшебными, и так захотелось там учиться, просто голова пошла кругом. И мечта сбылась – я стала студенткой ЛИИЖТа.
Институт располагался на Васильевском острове. В актовом зале во время лекций я иногда смотрела в окно. Оттуда открывался вид на Петропавловскую крепость, и вокруг всё такое родное, знакомое, красивое…
Я всё ходила по Васильевскому острову и искала свой дом, но не могла узнать.
В журнале «Юность» я прочла историю мальчика, который, как и я, искал свои корни. Он отправил письмо заведующей ЗАГСа Васильевского острова, и та помогла ему, отнеслась неформально к просьбе. Этот мальчик даже нашёл своего отца. Я тоже написала этой заведующей письмо, рассказала, что знаю о себе, и мне тоже эта женщина помогла.
Мне дали два адреса: оказывается, родители один раз переезжали с квартиры на квартиру. В первом доме я ничего не нашла, и вообще он был на капремонте. А со вторым адресом получилось. Зашла во двор-колодец и как будто почувствовала что-то знакомое.
Там стояли три пожилых женщины. Я спросила: «Вы, случайно, не жили здесь во время блокады?» Одна посмотрела на меня и сказала: «А ты не Катькина ли дочь?» Увидела сходство. Для меня это было настоящее чудо.
Они рассказали, что в доме живёт папина землячка – он родом из Вологодской области. Я встретилась с ней и узнала, что у меня есть на Вологодчине дед и бабушка, родители отца. Их сыновья, мои отец и дядя, погибли, а четыре мои тётушки живы, и одна из них – здесь, в Ленинграде. Я познакомилась с ней. Сама я жила в общежитии, а к ней ходила в гости. И потом, когда уехала из Ленинграда, долго с ней поддерживала отношения.
Туапсе
После института меня распределили в ростовское отделение железной дороги, а оттуда направили в Туапсе, электромехаником на станцию Кривенковская. Там я познакомилась с будущим мужем, Юрием Васильевичем. Тогда он был электромонтёром, потом дошёл до начальника дистанции сигнализации и связи.
Занималась автоматикой и телемеханикой. Работа мне нравилась. Вот так и прошла жизнь.
Муж умер в 2016 году. Тётушек тоже больше нет, приёмных папу и маму уже давно похоронила.
Сын с невесткой в Москве, выпускник бауманки. Внучка Рита пошла по его стопам, закончила тот же вуз. У меня двое правнуков. Прошлым летом приезжали всем выводком, может быть, приедут и в этот год. Ну, а тут, в Туапсе, у меня сватья, знакомые.
В Ленинград я раньше ездила часто, на встречи выпускников. Но уже не езжу давно, не до того.
Как я выжила, как не умерла с голоду, почему не ушла под лёд Ладожского озера вместе с другими детьми, сама удивляюсь до сих пор. Повезло. Наверное, родилась в рубашке.
Записал Владимир БЕЛЯЕВ
