Амазасп Нагабедян родился в победном 1945 году. Он известен многим местным жителям как бывший военный комиссар Туапсе. Сегодня Амазасп Мардиросович рассказывает о своей семье, в которой только по отцовской линии больше трёх десятков мужчин сражались на фронтах Великой Отечественной.
Нагабедяны издавна жили в Вардане, занимались земледелием. В селе их было много, больше ста человек, их дома полностью занимали улицу Молодёжную, а другие улицы — частично.
У прабабушки нашего собеседника Элмас было семеро сыновей и ни одной дочки. Все сыновья с началом войны – через туапсинский военкомат — были призваны в Красную Армию. Домой вернулись только четверо. Отец Амазаспа Мардиросовича, его родные и двоюродные дядья, тоже прошли войну.
— Мой отец сражался в 62-й армии, потерял ногу под Сталинградом — ниже колена, — рассказывает Амазасп Мардиросович. — Я хорошо помню, как уже после войны он раз в два года получал тяжеленный протез и к нему три комплекта верблюжьей шерсти, как ругался с молодым врачом, который мерил ему культю: «Что она, по-твоему, отрасти может?»
Из семи дедов Амазаспа, сыновей прабабушки Элмас, пропали без вести трое — Арзуман, Олег и Ованес. Саак, Аик, Нагабед и родной дед Григорий вернулись домой живыми. Иногда до семьи доходили слухи, что будто бы кого-то из пропавших видели то во Франции, то ещё где за границей. Но ни один из этих слухов в конечном итоге не подтвердился.
Самым «главным» фронтовиком из Нагабедянов был двоюродный дедушка Саак Карапетович. Он закончил войну в Берлине в звании капитана. Был награждён орденами Нахимова, Суворова, Кутузова и Ушакова.
2 мая 1945 года, прямо у взятого рейхстага, Саак неожиданно встретил своего брата Аика, тоже капитана. Настроение у всех было практически победное, а эта встреча ещё больше усилила воодушевление находившихся рядом солдат. Они подхватили братьев и начали подбрасывать в воздух. Саак и Аик ещё не знали, что трое их братьев пропали без вести.
Элмас во время войны одну за другой получала похоронки, а потом не могла насмотреться на оставшихся в живых сыновей, всячески их опекала, хотя они уже и были совсем не молодые люди — за сорок, под пятьдесят.
— Я помню, видел извещение о пропавшем без вести двоюродном деде Ованесе, — говорит Амазасп Мардиросович. — Необычным в документе было то, что он был составлен на вырванной из книжки странице — бумаги тогда не хватало…
После войны Саак стал председателем колхоза «Черноморец» в Вардане. Высокий, красивый, орденоносец, он пользовался большим авторитетом у земляков. Когда кто-то пытался наушничать, мол, те и те несут помидоры с колхозной грядки домой, он только махал рукой: «Не приходи ко мне больше с этим!» На земле работали и три его родных брата, причём Аик и Григорий — бригадирами.
Трудились много. Среди прочих направлений в «Черноморце» занимались выращиванием чая и табака. Как известно, это одни из самых тяжёлых сельхозкультур. Амазасп Мардиросович говорит, что когда подрос, не испытывал ни малейшего желания закурить: сушка табака, ломка листьев, увлажнение и тому подобное в его понимании не имели ничего общего с удовольствием.
Когда для молодого Амазаспа настало время выбирать профессию, именно рассказы деда Саака Карапетовича о войне сыграли решающую роль — юноша поступил в Тбилисское артиллерийское военно-командное училище.
— Все родственники-фронтовики меня очень сильно зауважали, когда я стал курсантом. Особенно им нравилось, когда я приходил к ним домой в военной форме. Позже с интересом слушали мои рассказы о Германии, где я проходил службу, например, о посещении музея Карлхорста, где был подписан Акт о безоговорочной капитуляции. Кажется, в 1979 году, когда я уже был офицером, Саак Карапетович взял меня в Сухуми в гости к Кантарии — они служили в одном батальоне. Мелитон Варламович был маленького роста, очень гостеприимный и, несмотря на возраст, очень энергичный — таким он мне запомнился.
Саак со смехом рассказывал, что однажды в окопе наклонился к телефону, но из-за высокого роста пятая точка оказалась выше бруствера. В нижнюю часть спины прилетел осколок снаряда. Сперва ранение почти не сказывалось на здоровье, но под конец жизни серьёзно дало о себе знать. Постоянно приходилось принимать обезболивающее.
Родной дед Амазаспа Мардиросовича Григорий попал в плен на Голубой линии, был освобождён американцами из концлагеря, передан советской стороне и прошёл фильтрационный лагерь в Шахтах.
Давно нет в живых ни прабабушки Элмас (она умерла в 1954 году в 80 лет), ни дедов-фронтовиков, ни дядьёв, ни отца. Остались лишь немногочисленные фотографии, какие-то документы и воспоминания.
— Я любил слушать их рассказы про войну, — вспоминает Амазасп Мардиросович. — И всё же многого я о них не знаю: кто на каком направлении в какой момент войны сражался, в каком звании, в каком роде войск. Например, у Саака были ордена Нахимова и Ушакова, хотя он не был морским офицером. Или, например, я не знаю, заканчивал ли он командирские курсы или выслужился из рядовых. Когда я интересовался, он обычно отмахивался: «Не задавай глупых вопросов!»
Но Амазасп Мардиросович говорит, что обязательно продолжит заниматься историей своей семьи. Как бывший работник военкомата, он хорошо знает, какие сведения о родственниках-фронтовиках можно попытаться извлечь из архивов, куда для этого нужно посылать запросы.
Чем меньше белых пятен, тем крепче память. А подвиг может жить только в нашей памяти.
Владимир БЕЛЯЕВ
