Газета «Черноморье сегодня» в преддверии Дня города продолжает рассказывать о людях, которые родились не в Туапсе, но уже прочно «вписались в местный ландшафт». Наш нынешний собеседник – Сергей Калитенко, директор детской школы искусств имени Рахманинова и одновременно руководитель музыкальной группы «Торнадо», у которой немало поклонников среди горожан.
Сергей Леонидович родился в Армавире, закончил школу в Ейске, учился в Казанской и Ростовской консерваториях, преподавал в краснодарском и новороссийском училищах и в 1977 году по семейным обстоятельствам перебрался в Туапсе.
Заметим, что разговор вышел не столько о судьбе города, как это планировалось, сколько о музыке. Но тут уж ничего не поделаешь: для некоторых людей именно она – настоящая среда обитания.
О первых впечатлениях
– Я помню свой приезд. Это 74-й или 75-й год. Я давал здесь фортепианный концерт. Вот в этой школе, на втором этаже, за тем же роялем, что стоит там и сейчас. Конечно, тогда я не думал, что через пару лет переберусь сюда. Одной из причин переезда было то, что тут хорошо организовывались жилищные кооперативы.
Туапсе мне сразу понравился: маленький, уютный. Красивый пляж, морвокзал с пассажирским причалом, откуда ходили теплоходы, кометы в Новорссийск, Анапу, Сочи. Промышленности такой ещё не было.
Вспоминаю Захара Ивановича Дмитрусенко и Леонида Кирилловича Петровского – директоров школы, при которых я работал. Двадцать лет я заведовал фортепианным отделением и уже больше двадцати – в качестве директора.
О ностальгии
– Я вспоминаю 70-е и 80-е. Время было удивительное. В стенах нашей школы давали концерты большие музыканты, прямо скажем, мирового уровня. Например, Тигран Алиханов – один из ректоров Московской консерватории, Александр Слободянник – потрясающий пианист. Выступал хор под управлением Певзнера. Простые люди могли это слушать за какие-то символические деньги, а иногда и вовсе бесплатно.
Нынче ситуация совсем другая. Изменилась общественная роль музыканта. Приезды больших музыкантов крайне редки, носят случайный характер и зависят больше от личных дружеских связей. Как-то приезжал Краснодарский хор под управлением Вячеслава Яковлева, ейский джаз-бэнд Александра Ивахненко – дал с «Торнадо» совместный концерт, отделение они, отделение мы.
Да и нашей группе «Торнадо» хотелось бы куда-нибудь лишний раз съездить. Вариться в собственном соку музыкантам долго нельзя.
Я не жалуюсь. О нас заботятся. Администрация района, например, выделила деньги на ремонт школы искусств, который закончат в августе, помогла организовать конкурс пианистов имени Рахманинова, который завершился несколько дней назад. И спасибо за это огромное.
Об организации концертов группы «Торнадо»
– Я беру афиши и иду по школам, прошу у директоров разрешения повесить их где-нибудь в холле. С такими же афишами захожу в метеотехникум и педучилище. Прошу телевидение и газеты дать объявление – никто не отказывает. Налево и направо раздаю пригласительные знакомым или просто обзваниваю. Основная работа нашего клавишника Володи Коротыгина – водитель маршрутки, он договаривается, чтоб афиши висели в автобусах. И если добросовестно всё выполнить, тогда на концерте будет зал битком. И обязательно будут звонить обиженные знакомые и говорить: «Как же так? Почему ты нас не позвал?» А если не проявить рвения, наберётся от силы ползала. Ничего не поделаешь: реклама – самое главное.
О системе преподавания и загранице
– В нашей стране за долгие годы сложилась очень правильная система обучения музыкантов. По ступеням: школа-училище-консерватория-аспирантура. На Западе, чтобы стать музыкантом, нужен не только талант, но и значительные средства – там преподавание в основном в частных руках.
И мы ведь не всегда сознаём, как здорово иметь такую систему, как у нас. Я категорически против того, чтобы её рушить. Эксперименты здесь не нужны. На рояле, как ни старайся, не получится играть ладонями вверх.
Одна наша ученица живёт теперь в Америке, учится в университете и попутно даёт уроки музыки. Американцы в полном восторге от её игры, её знаний. А она не заканчивала консерваторию, даже училища – просто нашу туапсинскую школу. Правда, это была очень талантливая и прилежная ученица.
Я три раза ездил во Францию, в 82-м, 90-м и 2004 году. В один из визитов меня пригласили на экзамены в музыкальной школе Ажена. Школа маленькая, на 100 детей – пятнадцать преподавателей. Что уровень выше нашего, судя по экзаменам, я бы не сказал. А вот инструменты, конечно, с нашими тогдашними было не сравнить.
Исполнители советской школы очень ценятся. Мой консерваторский друг живёт в Англии, виолончелист. Играл в оркестре Би-Би-Си, сейчас в оркестре Королевского балета. Даёт мастер-классы в Европе. Говорит: пригласи меня, дам концерт. Платить не надо, только за дорогу. Но дорога из Лондона тоже не дёшева.
Об органе и рахманиновском имени
– Поддерживаю ли я контакты с городами, в которых жил раньше? Ректор казанской консерватории Рубин Абдулин – мой однокурсник. Приезжал погостить в Туапсе. Он из пианистов переквалифицировался в органисты. Как-то звонит: «Представь, где я сейчас играю? В Соборе святого Петра, перед Папой Римским». Я ещё подумал: странно, мусульманин – перед Папой. Но с другой стороны, всё логично: им важнее, что он органист, а не то, что он татарин.
Кстати, именно он подтолкнул меня к тому, чтобы назвать нашу школу именем Рахманинова. Я всё обдумывал эту идею, а он одобрил и объяснил, как это делается, куда нужно обращаться. И тогдашний начальник отдела культуры, нынешний замглавы района Анатолий Русланович Ачмизов начинание поддержал.
О вкусах и белиберде
– На день города мы с «Торнадо» готовим двухчасовую рОковую программу. «Дип Пёрпл», «Пинк Флойд», «Битлз», «Лед Зеппелин» и другое. Если честно, рок – это не совсем моя музыка, разве что «Дип Пёрпл» и «Готтхард». Мы делали как-то программу из популярного джаза, и зал был полон. Но рок играть проще, он доступнее для зрителей, и мы больше играем рок. Я сторонник того, чтобы исполнять интересные вещи, пусть не всегда известные публике – известные можно послушать и в записи. Однако приходится считаться со вкусами музыкантов и желаниями аудитории.
Мне иногда кажется, что наша эстрада совсем не развивается, замерла уже лет пятьдесят как. Исключение – некоторые неординарные артисты, идущие своим путём, такие, как Агутин, Чумаков.
В мире существует море плохой музыки, всякой белиберды. Но надо помнить, что хорошей музыки тоже море. Впрочем, об этом я могу говорить бесконечно.
Владимир БЕЛЯЕВ
