В конце прошлого года своё 75-летие отметил Анатолий Борисович Пихун, туапсинский краевед, Почётный гражданин города. К этому событию была приурочена выставка его книг в библиотеке имени А.С. Пушкина, организованная местным отделением Русского географического общества, о чём уже писала наша газета. Тогда, в суматохе последних дней декабря, обстоятельно рассказать о юбиляре не удалось, но сейчас, когда все новогодние праздники позади, нам представился случай побеседовать с Анатолием Борисовичем, который оказался не только кладезем информации о Туапсе
и туапсинцах, но и необыкновенным рассказчиком.
Анатолий Пихун проработал в Туапсинском гидрометеотехникуме 51 год и только несколько лет назад ушёл на пенсию. Вёл занятия по океанологии, морским прогнозам, геодезии, гидрологии. Не будучи дипломированным историком, всю жизнь увлекался этой наукой и преподавал её студентам. Написал и издал (в основном за свой счёт) 86 книг об истории Туапсе, его выдающихся людях. Создал музей истории ТГМТ, который всегда входил в число лучших музеев образовательных учреждений района.
Советник Ким Ир Сена, оборонявший Туапсе
— Меня, прежде всего, интересуют те герои, о которых знают мало либо не знают вовсе, либо знают далеко не всё.
Вот, например, Михаил Немцов — старший оперуполномоченный МУРа. Партизанил в Подмосковье, был награждён орденом Красной Звезды. Здесь воевал в составе 107-й отдельной стрелковой бригады разведчиком.
Немцы его вычислили, окружили, убили двух его товарищей, его самого ранили. Наклонились над ним, чтобы взять в плен, но он подорвал себя и их гранатой. Вам это Кошкина не напоминает? Только Кошкин погиб 30 октября 1942 года, а Немцов —16 октября, на две недели раньше. Кошкин — Герой Советского Союза, а Немцову — только орден Красного Знамени посмертно.
Или вице-адмирал Гавриил Жуков, командовавший Туапсинской военно-морской базой. Вы знаете, что после войны он был советником Ким Ир Сена – лет пять курировал вопросы флота Северной Кореи? А ещё раньше, во время Гражданской войны в Испании в 1936-1939 годах сражался с франкистами. Его брат Пётр — тоже военный, но в старшинских званиях, — всегда был при Гаврииле Васильевиче, но в конце концов обосновался в Туапсе, работал водителем на машзаводе. Сейчас его племянник Александр Петрович живёт в Туапсе, очень много знает и много мне рассказывал про своих родственников. Показывал фото, где Гавриил и Пётр съезжают с горы на санках в Северной Корее…
И вот обидно, человеку такой биографии, командовавшему Туапсинской военно-морской базой в самое тяжёлое время, так мало воздали за его заслуги – ни улицы его имени, ни бюста. Он, правда, и не Герой Советского Союза… Только недавно на кадетской школе повесили мемориальную доску.
Про фронтовичку Нину Матвеевну Плетнёву известно многое. Почётный гражданин Туапсе, активно работала в совете ветеранов и так далее… Но вот то, что она мне рассказала, я уверен, мало кто знает.
Уже после войны она шла с политзанятий. На перекрёстке улиц Комсомольской и Б. Хмельницкого её на полном ходу сшибает пьяный водитель на «студебеккере» — военный. Лежит она на дороге, пошевелиться не может, вокруг разлетелись конспекты. Одна коленная чашечка, как позже выяснилось, раздроблена, её потом удалили, и Нина Матвеевна всю жизнь с палочкой ходила… Её брат, начальник милиции, нашёл того водителя. Уж не знаю, что ему было, но вряд ли что-то серьёзное: военный всего лишь сбил гражданского. И брат же устроил её в военный госпиталь, где она лечилась полгода.
А надо сказать, Нина Матвеевна до этого окончила прорабские курсы и руководила восстановлением зданий. И первое здание, которое она восстанавливала, был наш техникум — до войны образцово-показательная школа для детей моряков № 1. И вот представьте: Нину Матвеевну привозят на машине к техникуму, заносят в прорабскую на первом этаже, и она оттуда, лёжа, руководит всеми работами. Вот какая героическая женщина!
«Рассказывает, как будто сам там был…»
— У меня в техникуме был такой ученик, звали Иван. Однажды на истории начинаю что-то рассказывать, а Ванька дурака валяет. Хочет себя перед группой показать. Ну, я его и выставил из класса. Он обходит здание, садится на приступочек и сквозь открытое окно продолжает слушать урок, но уже спокойно. Потом, когда уходил, ворчал, дескать, противный дядька, история — мой любимый предмет, а он меня выгоняет. Так этот Ванька у меня в музее после стал первым помощником.
Поиск краеведческих материалов — это такая вещь: может быть, повезёт, может быть, нет. А общение с молодёжью — это то, что приносит тебе моральное удовлетворение каждый день. Прозвучит хвастливо, но бывало, когда выпускники говорили: «Мы в техникум только из-за Пихуна приходили». Или же такие слова слышал про себя: «Да он так рассказывает, как будто сам там был и всё своими глазами видел».
Мне с молодёжью всегда очень нравилось работать. Я сейчас на пенсии, но встреч двадцать за год со школьниками и студентами провожу, рассказываю им об истории.
Лучше они или хуже предыдущих поколений? Да точно такие же. Нормальные ребята.
И в моём техникуме всегда ребята были прекрасные. Хотя, честно говоря, знаний после школы маловато. Ну и, конечно, всегда были те, кто не хотел учиться. Их заставляют, тянут и, в конце концов, отчисляют…
Как-то иду на дачу, меня останавливает мужчина и с гордостью говорит. «Вы меня помните? Я в техникуме учился, но меня выгнали в таком-то году. И вот теперь у меня дома-машины, я весь в шоколаде». Что сказать? С моей стороны — ни зависти, ни претензий. Хорошо, что нашёл себя человек. Молодец.
А другой парень встречает меня на днях (он в прошлом году отделение гостиничного сервиса окончил): «Я для вас одну вещь в Интернете нашёл!» Он мне постоянно что-то подкидывает. То про шведские колонии на Чёрном море, то ещё что-то. В этот раз – карта Красной Армии 1930 года, сделанная на основе карты 1905 года, где и Туапсе, и все хутора — очень подробно. Жду, когда вышлет на электронку.
Трап с десантниками — на плечах старшины
— Часто ли я встречаю неточности, ляпы в прессе, Интернете, книгах? Постоянно. Бывает, кто-то скажет или напишет откровенную глупость, а другие, не задумываясь, повторяют — и она кочует из публикации в публикацию.
А вот такой курьёз с моей книгой. Она вышла в «Литресе», называется «Исторические зарисовки. Туапсе» — в печатном и аудиовариантах. То, что там претензии по вёрстке, — это отдельный разговор. Но вот редакторская аннотация:
«В этой книге даны зарисовки из жизни знаменитых людей, патриотов России, так или иначе оказавшихся в маленьком черноморском городке Туапсе в начале XX века. Это и Кондрат Бардиж, выдающийся борец за советскую власть на Кубани…»
Как такое можно написать? Бардижа в 1918 году большевики расстреляли на барже у южного мола, он был жуткий антисоветчик, а вот, смотри-ка, теперь борец за власть Советов. В общем, хожу теперь, для смеха эту книжку всем показываю.
Многих героев своих книг я хорошо знал, есть среди них даже один родственник — Сергей Васильевич Митриков, брат моей бабушки. Он был моряк и ходил на сторожевых катерах. О войне никогда не рассказывал – категорически. И всё же материала про него я раздобыл немало.
Есть такая шутка, что каждый сторожевой катер на Чёрном море гордится тем, что именно его моряки спасли Брежнева, когда его взрывной волной унесло за борт. Шутка не шутка, а лично я знаю три таких катера. Митриков — он был старшиной рулевых — действительно спас при похожих обстоятельствах, правда, не Брежнева, а своего командира. После взрыва доплыл с ним до берега. Был награждён за это Красной Звездой.
Во время высадки на Таманский полуостров трап не доставал до берега, и десантникам пришлось бы прыгать в холодную воду перед тем, как идти в бой. Но Митриков подлез под трап и, стоя в воде, держал его на себе, пока по нему бежали десантники. За это его наградили медалью «За отвагу».
То есть писал я про него не потому, что он мой родственник, а потому, что необыкновенный человек.
Его жена Зинаида Павловна во время войны была метеорологом. Она вспоминала: «Нынешний перекрёсток Кирова, Зенитной и Морской. Зенитная батарея. Начался вражеский налёт. Мы запускаем шар, чтобы зенитчики могли делать расчёты. Торопимся. Вокруг падают бомбы. Лейтенант на меня пистолет наставил, орёт: «Быстрее давай!» А у меня дочке годик, она со свекровью сидит в доме через двести метров, её уже кормить надо…» В общем, работа — не позавидуешь.
Когда расплодились улитки
— Ещё хочу написать книжечку о судьбе своего деда. Дело в том, что в январе 1938 года на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) приняли постановление выслать с побережья всех граждан нетитульных национальностей. Готовились к войне с немцами. Я, кстати, с трудом, но достал текст этого постановления. Увозили греков, турок, персов — всех. Мой дед был болгарин. Четыре класса образования. Трудился грузчиком в порту. Попал под эту кампанию. Согласно обвинению, создал по месту работы профашистскую организацию, готовил взрывы в порту и на железной дороге и т.п. Между прочим, он во всём этом признался. Умер в тюрьме от туберкулёза лёгких. Долго о его судьбе ничего не было известно, несмотря на многочисленные запросы родственников. Потом моему брату с трудом дали в Краснодаре посмотреть из всего дела только протокол допроса, и то ненадолго — он его переписал.
Только в 1991 году мы получили бумажку, что дед ни в чём не виноват и полностью реабилитирован.
И никогда об этом выселении у нас не говорилось… Кстати, после того как «почистили» Туапсе от греков, здесь развелось огромное количество виноградных улиток. В греческой кухне они деликатес, а после 1938-го их просто некому стало готовить.
Мне бы интересно было побывать в Туапсе во второй половине 1913 — начале 1914 годов. Это был расцвет города. Он уже признанный курорт, гостиницы на каждом шагу, свой цирк, пять кинотеатров, морской порт. А чего стоит один Кривенко – первый староста Туапсе! И мы так мало об этом времени знаем.
Да, если бы мне там оказаться… Денег того времени у меня много, я страстный коллекционер — накупил бы открыток, познакомился бы с тогдашними фотографами…
В советское время интересно было бы заглянуть в год 35-й. А вот в войну — не знаю. Наверное, не хотелось бы вовсе, потому что о войне я знаю больше всего. И такие вещи, о которых даже рассказывать страшно. Например, в дом на Халтурина, где жили моя прабабушка, бабушка и мать (ей тогда было 13 лет) попала бомба и провалила крышу. Родственники убежали в лес, жили в шалаше, готовили обеды на костре. Однажды мать пошла домой нарвать на огороде петрушки. И видела, как на старое городское кладбище, оно по дороге, со всего города свезли тела. Сложили, облили горючим и подожгли. И мать рассказывала, что видела, как под воздействием огня они шевелятся. Жуткое зрелище! Там теперь братская могила. В общем, в 1942 год я не хочу.
В эту статью вошёл далеко не весь наш разговор с Анатолием Борисовичем, от силы пятая часть. Факты, которые он приводил, были как минимум любопытными, а подчас совершенно неожиданными.
Тем, кому интересна история Туапсе, стоит познакомиться с книгами Анатолия Пихуна. Жаль, выходят они небольшими тиражами. И, наверное, самый простой способ прочитать их — поспрашивать в библиотеках, где они точно есть, подаренные автором. Ещё лучше — как-то попасть на встречу Анатолия Борисовича с молодёжью. Он действительно рассказывает так, «как будто сам там был и видел всё своими глазами».
Владимир БЕЛЯЕВ
