15 февраля в нашей стране отмечается День памяти воинов-интернационалистов. В 1989 году в этот день Советский Союз вывел ограниченный контингент своих войск с территории Афганистана, поставив для себя точку в почти десятилетней войне. Давая оценку тем событиям, сегодня многие историки не сходятся во мнении.
Но для солдат, в чьих душах, подобно глубоким шрамам, высечены названия Баграм, Кабул, Шинданд, Файзабад, Саланг, Джелалабад, война в Афганистане навсегда останется олицетворением воинского братства, чести и долга.
Среди армейских реликвий, которые и ныне бережно хранит в домашнем архиве воин-интернационалист подполковник в отставке Юрий Валентинович Замурагин, выгоревшие почти до белизны куртка-афганка и офицерская панама. 
А ещё многочисленные, пожелтевшие от времени фото. Вот на этом он с армейским другом после возвращения в гарнизон на фоне «КамАЗа», обстрелянного душманами. На другом — он же в редкие минуты отдыха с гитарой — «неразлучной подругой своей». А на этой карточке можно разглядеть мобильные модули, в которых жили офицеры, на той — авиационные ангары. А какой вид с воздуха открывается на Бамианскую долину с её знаменитыми, высеченными прямо в скале гигантскими статуями Будды! Кстати, ныне уже не существующими — их разрушили талибы.
— А когда снимал вот эти кадры, — вспоминает Юрий Валентинович, — душманы открыли по нам огонь. Я хотел запечатлеть сверху рукотворную «Пирамиду» в центре афганского селения и окружающие её дувалы. Под ними моджахеды проложили сотни подземных ходов. Открыл блистер, высунулся с фотоаппаратом, и в этот момент нас обстреляли. Вертолёт сильно затрясло. Побледневший «бортач» за плечо выдернул меня обратно. Когда сели, пришлось заглушить двигатели (обычно в Бамиане посадки проходили без выключения мотора) и в лопасти увидели пробоину величиной с кулак. Повезло, а могло быть и хуже… Зато остались такие памятные фото.
Курганское высшее военно-политическое авиационное училище наш
земляк из Новомихайловского Юрий Замурагин закончил в 1978 году по специальности офицер-политработник, после чего и отправился служить на передовую линию обороны — западную границу СССР, в Ивано-Франковск, а затем в Мукачево. Для него, сына преподавателей школы Всероссийского ЦК ВЛКСМ пионерского лагеря «Орлёнок», безгранично влюблённых в свою работу (отец был учителем химии, единственным в стране, преподававшим свой предмет в стихах, а мама была любимой у детей учительницей русского языка и литературы), проблемы выбора будущей профессии не существовало. Он точно знал, что для настоящего мужчины может быть только одно призвание — служить Родине.
Близился новый 1980 год, повсюду царило предпраздничное оживление. В один из декабрьских вечеров в предоставившееся время отдыха Юрий решил прогуляться по улицам старинного и очень живописного Ивано-Франковска. А затем молодой лейтенант пошёл в кино. Но фильм досмотреть не пришлось… В зал забежал посыльный, громко крикнув: «Всем офицерам срочно прибыть в расположение части!».
На построении офицерам довели информацию о том, что 25 декабря, выполняя свои обязательства перед правительством Демократической Республики Афганистан, Советский Союз ввёл в эту страну ограниченный контингент своих войск. Первое, что в тот же вечер сделала основная масса офицеров, в том числе и Юрий, подали командованию рапорты с ходатайством направить в ДРА.
Ответ Юрий получил только в 1982 году. К тому времени в Союз уже возвращались те, кто побывал на войне, рассказывали о боях, вражеских засадах и потерях друзей. Для некоторых военнослужащих это было поводом задуматься, что их ждёт, как тогда говорили «за речкой». Но когда командир сообщил Замурагину о предстоящей длительной командировке в Афганистан, он ни на секунду не усомнился в правильности своего решения. Да и в самом Афгане, уже воочию убедившись, что война — это прежде всего кровь, пот и смерть, Юрий ни разу не выказал страха.
В его задачу входило строительство для «вертушек» временных взлётно-посадочных полос, которые собирались, словно пазлы, из металлических щитов. За год службы он исколесил и облетел Афганистан вдоль и поперёк. Не раз попадал в такие передряги, из которых выбирался чудом. Да что там в пути! Даже будучи в расположении гарнизона, никто из личного состава наших войск не был гарантированно защищён. Обстрелы моджахеды вели каждый вечер. Днём они — мирные жители, на базаре торгуют, улыбаются тебе, хлопают по плечу, а к ночи достают из тайников оружие, и… только успевай отбиваться!
Как-то прямо на глазах у Юрия погибли сразу два наших вертолётных экипажа. Первая вертушка попала под обстрел «стингера» и рухнула на землю. Вторая было поспешила ей на помощь, и тоже была сбита.
За время боевых действий в наших войсках выработались определённые правила, помогавшие выживать. К примеру, при движении в колоннах бронежилеты перекидывали через окно двери автомобиля. Это иногда выручало при боковом обстреле. Вертолёты во время боевых вылетов летали только парами, плечо друга, готового прийти на помощь, всегда было рядом. И в первое время, после возвращения из командировки, Юрию было как-то непривычно видеть одинокий вертолёт в воздухе… Но это было уже мирное небо!
А в Афгане бороться приходилось не только с душманами, с их внезапными атаками и замаскированными взрывными устройствами. Летом особенно донимала жара. И это не байки, что на песке запросто можно было пожарить яичницу. А в те годы слово «кондиционер» многие и не слышали, зато знали, как обходиться без него. На выручку приходила солдатская смекалка и знания физики. Снаружи оконного проёма ставили дощатый короб, забивали его свежей верблюжьей колючкой и устраивали сквозняк. Движение влажного воздуха быстро выхолаживало помещение, спасая от зноя. Когда колючка высыхала, её меняли. И питьевую воду охлаждали по схожему принципу. Нитями из парашютных строп оплетали бутылку для воды, смачивали её и ставили на сквозняк. Испаряющаяся из сетки влага быстро охлаждала воду в бутылке. Немного постоит, и, пожалуйста, пей почти ледяную воду!
По возвращении в Союз Юрию Замурагину дали отпуск, о чём он телеграммой известил родителей. Папа и мама встречали его в аэропорту Краснодара. Он увидел их издалека, пошёл навстречу улыбаясь и уже поравнялся, но они смотрели будто сквозь него… Перед командировкой их Юра, будучи среднего роста, весил 80 килограммов, был в хорошей спортивной форме, имел туго накачанные мышцы. Подойдя, Юрий окликнул родителей, и они оторопели… Перед ними стоял в выцветшей на солнце форме сильно повзрослевший, даже не худой, а скорее тощий (сбросивший 16 килограммов), их сын. Только глаза и голос нисколько не изменились, и всё та же открытая улыбка. Мама от увиденного чуть не потеряла сознание…
Много чего из жизни в Афгане вспоминается сегодня Юрию Валентиновичу Замурагину. И геройские друзья-однополчане, и откровенные трУсы (были, чего греха таить, и такие), за всё время командировки ни разу не покинувшие пределов гарнизона. Война меняет человека на всю жизнь. Ведь раны на душе страшнее тех, что на теле. Их не зашьют в операционной и не забинтуют в перевязочной.
Это сейчас для тех, кто прошёл горячие точки, открыты реабилитационные центры и обеспечена психологическая помощь. А тогда ничего этого не было. Единственное, что Родина могла сделать для офицеров по возвращении из зоны боевых действий, — отправить их для дальнейшего прохождения службы в какую-нибудь группу войск за границу, в «сытую» Европу. Вот и Юрия Замурагина приказом отправили служить на долгих пять лет в Восточную Германию, в ГСВГ. А когда пришло время перевода в Союз, на удивление командования он попросился в самую глухомань — на Дальний Восток. Там и служил до 2003 года, пока не вышел на пенсию по достижении предельного возраста и не вернулся в родные края.
Со временем Ю. Замурагин не растерял армейскую выправку, привычку во всём поддерживать порядок и дисциплину. И, как прежде, дорожит армейской дружбой, мерилом которой для его поколения был и остаётся Афган.
— Даже если бы изобрели машину времени, — рассуждает ныне Юрий Валентинович, — с помощью которой можно было перенестись в прошлое, то из своей жизни я бы точно не выбросил и не поменял ни одного дня и ни одной минуты.
Пришло время прощаться с нашим героем и его обаятельной женой Ларисой. Но уже на выходе вдруг замечаем в углу комнаты синтезатор.
— Это я играю, — расчехляет инструмент хозяин, радуясь возможности продлить наш разговор. — Музыка меня сопровождает с юности.
Юрий Валентинович мастерски наигрывает такую романтичную и далёкую от войны мелодию «Lete undian», «Бабье лето» (в неё когда-то слушателей влюбил Джо Дассен).
— Не покидала меня музыка и в Афгане. Ведь главное, чему учит человека война, — любить жизнь…
Лидия НИКОЛАЕВА
