Родственники красноармейца, погибшего на подступах к Туапсе, нашли его могилу спустя 77 лет после его гибели.
Виктор Филиппович, житель Гулькевичей, рассказывает, что видел отца всего раз, после того как тот ушёл воевать:
– Его часть отступала – с севера в сторону Кавказа. Так получилось, что солдаты шли через наше село Майкопское (оно сейчас вошло в черту Гулькевичей). И отец зашёл домой. Мне было четыре года. Отец вышел из кукурузы: громадный, чёрный, с отросшей бородой. Я испугался, закричал и побежал от него по улице – догнать меня не смогли. Отец пробыл с нами всего день. Собрались родственники – полсела. Говорят: «Оставайся, Филипп! Мы тебя в подвале спрячем». А он им: «Вы что, женщины! Какой подвал?»
Долго о Филиппе Калистратовиче Московцеве вестей не было. Всё это время семья надеялась на его возвращение. В 46-м из Ленинграда пришло извещение, что он погиб 14 октября 1942 года – надежда оборвалась.
В том письме говорилось, что место захоронения неизвестно, и Московцевы думали, что это где-то в Ленинграде или рядом. Лишь четыре года назад правнук солдата по Интернету узнал: настоящее место гибели – село Дефановка Туапсинского района. Захоронен боец в братской могиле под номером 100.
Ещё какое-то время ушло на переписку с туапсинским военкоматом – для уточнения.
– Сердечная благодарность военному комиссару Григорию Сетраковичу Аветисяну, – говорит Виктор Филиппович. – На все свои вопросы мы получили ответы по почте – быстрые и подробные.
На могилу красноармейца приехали и другие родственники – из Сочи, во главе с внучкой солдата Антониной, то есть племянницей Виктора Филипповича. Самая маленькая в делегации – праправнучка Варя, она во время визита к памятнику у дефановского ДК сидела у мамы на руках.
У братской могилы был устроен небольшой митинг: родственники, юнармейцы из Гулькевичей, дефановские старшеклассники, ветераны во главе с председателем местного ветеранского совета Николаем Николаевичем Мартыненко.
Следует заметить, что доподлинно установить, здесь ли покоятся останки рядового Московцева или где-то в другом месте Дефановки, невозможно. Бои были кровопролитные, и умерших хоронили в братских могилах у госпиталя, с большой поспешностью. В 1965 году состоялось торжественное перезахоронение останков красноармейцев в центр села. А в том месте, где был госпиталь, осталась ещё одна братская могила. Перекочевал прах бойца Московцева в другую могилу, над которой сейчас памятник, или нет – уже не дознаться.
Но родственников это не смущает. Главное, они знают, что их предок погиб в Дефановке, а на памятнике у клуба есть его имя. Они побывали и на месте бывшего госпиталя, взяли с собой по горсти земли с обеих братских могил.
Местной жительнице Марии Ивановне Тарасенко в сорок втором было неполных семь лет и звали её тогда Маша Говоруха. Она хорошо помнит обстановку того времени, делится подробностями.
– Мама работала в госпитале. Они ездили забирать раненых. Табачное поле было усеяно телами – пока хватало глаз. Солдаты лежали в табаке, а санитары выискивали живых – кто застонет, того подберут. Кто промолчит, могут оставить.
Операции в Дефановке делали в пяти домах. Раньше все дома были рубленые, а вокруг – террасы с настилом, как крылечки. Солдат складывали на террасы, и они ждали своей очереди. Конечно, многие умирали, не дождавшись, ещё до операционной. Могил было много, складывали туда по многу тел, копать было особо некому.
Мы с двоюродной сестрой (она постарше) ходили с ведёрком и железными кружками, поили раненых. Еще резали марлю на бинты и кипятили для дезинфекции – помогали, как могли.
В нашем доме был штаб, и нас должны были бомбить – об этом донесла разведка. Военные быстро зарыли сейфы с документами в траншее. Только все ушли из дома, со стороны Краснодара показался немецкий самолёт. А из Агоя – два наших, «ночные ведьмы». Немец сразу улетел, бомбёжки не было. Спасибо и разведчикам, и «ведьмам». Мы вернулись домой, а штаб молниеносно съехал.
Моего папу призвали ещё в 1940-м. Больше мы его не видели. Осенью 1942-го от него пришло последнее письмо: «Ухожу на особо важное задание, береги дочь». Я так и не знаю, что с ним случилось. Ищем, но пока результатов нет.
Тут же, на братской могиле обелиск с именами дефановцев, погибших во время Гражданской и Великой Отечественной войн. Среди прочих – имя Ивана Говорухи.
Мария Ивановна вспоминает, что прежний памятник у бывшего госпиталя был деревянный, школьники часто ходили к нему, приносили венки и цветы.
– Какая у отца была военная специальность, я не знаю, – говорит Виктор Филиппович. – До войны он трудился бригадиром в колхозе. Ни одного письма от него с фронта не пришло. Я после института работал в Алма-Ате, в Институте ядерной физике, вплоть до 1996 года, потом вернулся в Гулькевичи. Всё время, пока жил в Казахстане, возникали мысли поехать в Ленинград, найти могилу отца (мы же думали, он похоронен там), но каждый раз, когда появлялась возможность поездки, ехал на Кубань помогать матери. Искали через ленинградских знакомых – не нашли. Вот наконец мы знаем, где оборвалась жизнь Филиппа Калистратовича.
Спасибо дефановцам, что ухаживают за могилами, хранят память о погибших о солдатах, хранят память о моём отце.
Владимир БЕЛЯЕВ
